Рустем Хайруллин

          4 декабря 1973 года хоронили чемпиона Олимпиады в Риме Александра Курынова, победившего там великого "железного гавайца" Томми (Тамио) Коно. И в тот же день должны были начаться соревнования по тяжёлой атлетике на Кубок Казани, посвящённые Дню Советской Конституции. Вполне естественно, что тренеры всех спортсменов единодушно решили отменить эти соревнования и договорились превратить их с 1974 года в республиканский турнир, посвящённый памяти А.П.Курынова, первого олимпийского чемпиона из ТАССР.

          Однако, как показали дальнейшие события, большинство спортивных функционеров не горело желанием утвердить этот новый турнир.

          В начале 1970-х годов я исследовал разминку сильнейших штангистов, и в августе 1974 года мне посчастливилось попасть в Подольск на заключительные учебно-тренировочные сборы команды СССР по тяжёлой атлетике к чемпионату мира в Маниле. В составе участников сборов был преемник Курынова в полусредней весовой категории Виктор Куренцов — серебряный призёр Олимпийских игр 1964 года в Токио и чемпион Олимпийских игр 1968 года в Мехико.

          Когда мы с ним общались, Виктор Куренцов делился воспоминаниями об Александре Курынове и интересовался:

          — Что вы, татары, делаете там у себя для сохранения памяти Александра?

          Куренцова очень удивляла пассивность чиновников нашего республиканского спорткомитета.

          В один из последних дней сборов на учебно-тренировочную базу из Москвы прибыла группа во главе с заведующим отделом ЦК ВЛКСМ по оборонно-спортивной работе Александром Середой. Вместе с комсомольскими работниками приехал и популярный в те годы эстрадный ансамбль Аиды Ведищевой. После концертной программы и напутственных речей Виктор Куренцов обратился к А.Середе с вопросом насчёт организации соревнований, посвящённых памяти Курынова.

          Рядом как раз стоял олимпийский чемпион Мюнхена Василий Алексеев, и Середа спросил этого гиганта:

          — А что вы, самый сильный человек планеты, думаете о проведении соревнований, посвящённых Александру Курынову? Он достоин такой памяти?

          — Конечно, достоин, — убеждённо кивнул огромный Алексеев. — Ведь он выиграл у непобедимого Коно.

          — Ну почему вы там у себя в Татарии до сих пор не можете решить такой простой вопрос?

          Равиль Мугинов тут же уверил Алексеева, что вопрос с организацией турнира памяти Курынова обязательно будет решён, а мне сказал, чтобы я обратиться к заведующему отделом оборонно-спортивной работы Татарского обкома ВЛКСМ Ильдару Насырову.

          Чувствуя за собой столь высокую поддержку, я по приезде в Казань пошёл на приём в обком ВЛКСМ. Внимательно выслушав меня, Насыров обнадёживающе кивнул:

          — Я взял вопрос на карандаш.

          Через какое-то время я позвонил в обком, чтобы узнать, как продвигается мой вопрос, и услышал:

          — Извините, руки не дошли.

          Тот же самый ответ я получил и при следующем звонке. Тем не менее я позвонил завотделом обкома ВЛКСМ ещё два раза и только тогда наконец понял, что занимаюсь пустой тратой времени.

          Реально решить проблему с организацией Мемориала Курынова помогла лишь поддержка зампредседателя спорткомитета Казани Анатолия Николаевича Григорьева.

          Первые соревнования, посвящённые памяти Курынова, прошли в 1974 году ещё в рамках Кубка Казани. Тогда в этих соревнованиях участвовали только тяжелоатлеты ТАССР.

          Но с 1975 года в Мемориале Курынова начали принимать участие штангисты соседних республик и областей. Раз от разу престиж Мемориала повышался, и уже в 1977 году в нём приняли участие спортсмены семнадцати городов СССР.

          Всё это время Мемориал Курынова проводился по-прежнему только благодаря поддержке спорткомитета Казани в лице А.Н.Григорьева и конструктивной позиции федерации тяжёлой атлетики республики. В те времена смета на проведение городских спортивных мероприятий была очень скудной, и я как председатель ФТА республики добился принятия следующего решения:

1) памятные призы победителям Мемориала Курынова в весовых категориях учреждают команды-участницы (10 сильнейших спортклубов Казани);

2) деньги, выделенные на оплату судей, идут на покупку цветов и венка для возложения на могилу А.П.Курынова.

          Данное решение было принято по общему согласию, поэтому мы не стеснялись снимать спортсменов с соревнований за волокиту с приобретением памятных призов. И представителям команд приходилось срочно решать этот вопрос.

          С первых соревнований Мемориала сложилась традиция: после окончания состязаний полусредней весовой категории (75 кг), в которой выступал сам А.П.Курынов, устраивать вечер памяти выдающегося тяжелоатлета.

          В 1977 году в проведении Мемориала Курынова произошли первые положительные сдвиги.

          Началось всё с того, что Мемориал посетил один из первых лиц спортивного движения нашей республики: заведующий отделом физической культуры и спорта Татоблсовпрофа Шамиль Хасанович Галеев.

          Он удивился масштабности и уровню соревнований и поручил мне подготовить смету на проведение Мемориала Курынова 1978 года в пределах пяти тысяч рублей. По тем временам это были очень солидные деньги.

          Видя, что на Мемориал Курынова приезжают спортсмены из всё более и более отдалённых мест СССР, мы с Ш.Х.Галеевым стали добиваться повышения ранга наших соревнований до уровня всесоюзных. В связи с чем возник вопрос об установлении на могиле А.П.Курынова достойного памятника.

          Решению этого вопроса помог случай: проведение чемпионата Татарии по тяжёлой атлетике в городе Набережные Челны. Я знал, что первый секретарь Набережно-Челнинского горкома КПСС Раис Киямович Беляев в свою бытность первым секретарём Татарского обкома ВЛКСМ дружил с Александром Курыновым: Александр был бессменным комсоргом сборной команды СССР и, естественно, членом Татарского обкома ВЛКСМ.

          Раис Киямович уже давно находился в курсе того, как обстоят дела с увековечением памяти А.П.Курынова — его об этом постоянно информировал Юрий Бурлаков, один из водителей обкома КПСС: во время визитов в Казань Р.К.Беляев пользовался только его услугами.

          Улучив момент, Юрий Бурлаков однажды передал Беляеву, что председатель федерации тяжёлой атлетики ТАССР Хайруллин хочет обратиться с просьбой о помощи — нужно, мол, установить на могиле Курынова памятник, достойный олимпийского чемпиона. Беляев передал в ответ, что готов помочь.

          И вскоре я уже входил в приёмную Раиса Киямовича. Его секретарша сухо улыбнулась мне:

          — Раис Киямович только что вернулся из ЦК КПСС и три дня никого не будет принимать.

          После настоятельных просьб всё-таки сообщить первому секретарю горкома о моём приходе, секретарша предложила мне написать на бланке, кто я такой и по какому вопросу явился. И уже буквально через минуту с удивлением открывала мне дверь в кабинет Беляева:

          — Заходите, пожалуйста...

          Я вкратце изложил Раису Киямовичу свою просьбу. Беляев тоже был краток:

          — Мой долг — помочь в этом деле.

          Раис Киямович снял трубку телефона и набрал какой-то номер:

          — Ты помнишь великого сына татарского народа Александра Курынова?

          — Великого сына татарского народа? Конечно, помню! — послышалось из трубки.

          — Так вот у меня тут представитель из Казани. Надо помочь.

          Через какое-то время я входил уже в кабинет второго секретаря горкома КПСС — Валерия Дмитриевича Стекольщикова.

          Мне опять пришлось вкратце изложить суть вопроса.

          Стекольщиков набрал номер директора завода камнеобработки и столь же грозно, как Беляев, спросил:

          — Ты помнишь великого сына татарского народа Александра Курынова?

          — Хорошо помню, мы вместе учились в Казанском авиационном институте. А что случилось?

          — Я получил указание от Раиса Киямовича: нужно установить на могиле Курынова памятник, достойный олимпийского чемпиона. У меня тут представитель из Казани, мы едем к тебе.

          Стекольщиков, я и директор завода камнеобработки ходили по территории с огромным выбором камней. Сначала наше внимание привлекла глыба чёрного гранита весом в полторы-две тонны.

          — Нравится? — спросил меня Стекольщиков.

          — Замечательный камень, — кивнул я, — но как доставить его к могиле Курынова? Дело в том, что к ней от основной аллеи нужно буквально протискиваться по лабиринтам.

          Мы пошли дальше и остановились у полированной стелы из чёрного гранита.

          — А этот камень тебе нравится?

          — Да, очень, — сказал я. — Он как будто специально создан для памятника Курынову.

          Однако директор завода камнеобработки стал сопротивляться — мол, эту стелу он отдать не может, поскольку приготовил её для своей тёщи.

          — Сделаешь другую, — отрезал Валерий Дмитриевич.

          Вот так относительно быстро решился вопрос с плитой для памятника. Но впереди было ещё немало трудностей.

          Шамиль Хасанович Галеев, будучи заведующим отделом физической культуры и спорта Татоблсовпрофа, подготовил ходатайство перед руководством на предмет проведения Мемориала Курынова в ранге всесоюзных соревнований. В советское время вопросы по проведению более-менее значимых мероприятий всегда согласовывались с обкомами КПСС. Но в обкомовском отделе агитации и пропаганды, который курировал физкультуру и спорт, нам с Шамилем Хасановичем был дан короткий ответ: "Курынов не тот человек".

          Чиновники имели в виду следующее: когда Курынов не смог больше завоёвывать золотые медали и перестал фигурировать в победных отчётах, власть предержащие тут же забыли про его существование. Александру Павловичу тяжело было ощущать себя "отработанным материалом", и он, дабы заглушить обиду, какое-то время злоупотреблял спиртным. ¹

          Злые языки сразу же распустили слухи, что, мол, бывший чемпион стал пьяницей. А когда Курынов через несколько лет умер от почечной недостаточности, молва объявила причиной его смерти именно пристрастие к выпивке. Бороться с подобными сплетнями, увы, чрезвычайно трудно, почти невозможно.

          У Шамиля Хасановича опустились руки:

          — Рустем, это конец...

          — Нет, сдаваться ещё рано, — не согласился я. — Я докажу этим дядям из отдела агитации, что Курынов был достойным человеком, что он умер вовсе не от водки.

          — Ладно, доказывай. Если понадобится помощь, я тебя поддержу.

          Первым делом я достал в ЗАГСе копию акта экспертизы причин смерти А.П.Курынова. Там имелся поставленный патологоанатомом диагноз: злокачественная почечная гипертония.

          Кроме того выяснилось, что ещё в середине шестидесятых годов во врачебно-физкультурном диспансере Казани доктора категорически запрещали Курынову заниматься тяжёлой атлетикой:

          — Вы умрёте под штангой.

          Между прочим, болезнь Курынова ввела в заблуждение известного специалиста по физиологии спорта, заведующего сектором ЛНИИФКа Ивана Петровича Байченко. Выступая перед выпускниками Волгоградского ГИФК 1965 года, Байченко говорил, что в большом спорте постоянно повышенное артериальное давление может свидетельствовать не о патологии, а об индивидуальной особенности функционального состояния организма. В качестве доказательства Байченко привёл пример Александра Курынова, который при давлении 170 мм ртутного столба в состоянии покоя устанавливал мировые рекорды и завоёвывал звания чемпиона Европы, мира и Олимпийских игр.

          Увы, гипертония Курынова была на самом деле вовсе не функциональной особенностью его организма, а результатом двустороннего воспаления почек, которое Александр получил в возрасте шестнадцати лет, когда в весеннее половодье провалился под лёд. Александр тогда отогрелся на русской печке, и всё забылось.

          По словам профессора Э.С.Ситдикова, известного уролога, злокачественная почечная гипертония имеет очень неблагоприятный прогноз. Лишь природная крепость организма и регулярные занятия спортом помогли А.П.Курынову на время одолеть этот недуг. То есть именно занятия тяжёлой атлетикой способствовали продлению его жизни.

          В одном из этих писем Юрий Власов, в частности, сообщил, что врач сборной СССР М.Б.Казаков постоянно брал у Курынова перед выездами на чемпионаты Европы и мира расписки, что за возможные ухудшения в состоянии здоровья тот будет отвечать сам.

          И вообще нас тогда очень поддерживали просто сами слова Юрия Власова: "Используйте меня во всех делах ради памяти Саши".

          Когда мы наконец получили разрешение обкома КПСС на проведение соревнований в ранге всесоюзных, возникла идея перезахоронить А.П.Курынова на более достойном и удобном для посещения месте.

          Решение этого вопроса потребовало ещё больших усилий. Чиновники коммунального хозяйства Казани отфутболивали нас друг к другу и обратно. Пришлось дойти до председателя Президиума Верховного Совета ТАССР.

          Перезахоронению останков Курынова заметно помогла одна статья в газете "Советский спорт". В этой статье сообщалось, что большой поклонник тяжёлой атлетики американский магнат Боб Хайс, владелец газеты "Лос-Анджелес таймс" и издатель журнала "Олимпик лифтер", дал своим внукам следующие имена: Александр Курынов Хайс и Давид Ригерт Хайс.

          Показывая чиновникам эту статью в "Советском спорте", я задавал вопрос:

          — А что будем делать, товарищи, если Боб Хайс приедет на Олимпийские игры в Москву и захочет посетить могилу Александра Курынова? Что, поведём американца по закоулкам и лабиринтам?

          В конце концов вопрос с перезахоронением решился благодаря помощи заместителя министра ЖКХ ТАССР Камиля Маннановича Ханнанова, за что земной ему поклон от лица всех любителей тяжёлой атлетики, а также от родных и близких А.П.Курынова.

[на главную страницу]