Сергей Щурко

(http://www.pressball.by/articles/author/shurko/91133)

          Я знал, что Валерий Шарий будет вспоминать о своей неудачной Олимпиаде в Мюнхене. Но без неё не было бы и олимпийского триумфа в Монреале четыре года спустя: наш богатырь завоевал тогда золото на турнире тяжелоатлетов в весовой категории 82,5 кг. Во всех интервью, что дал моим коллегам Валерий Петрович, Мюнхен-1972 неизменно окрашивается чёрным цветом — похоже, неоднократный рекордсмен мира каждый раз переживает тот провал заново.

          Увы, неудачи запоминаются лучше успехов. Эх, как славно было бы, если Шарий действительно стал бы двух или даже трёхкратным олимпийским чемпионом! И ведь мог. Равно как и все три его товарища по сборной Беларуси, в разные годы поднимавшиеся на вершину олимпийского пьедестала.

          Для первого вопроса Шарию у меня припасена цитата из интервью с Леонидом Тараненко. Леонид рассказал тогда историю из жизни сборной СССР, после которой понимаешь: общественное мнение и здесь обманывается — никогда наша сборная не была коллективом единомышленников, объединённым счастьем движения к коммунизму под флагами пятнадцати сестёр-республик...

          Валерий Шарий: Там, где есть принципиальное соперничество, глупо ожидать примеров большой и бескорыстной дружбы. Подковёрная борьба была всегда, и Москва, понятно, диктовала нам свои условия. Не факт, что на чемпионат отправлялся самый сильный в стране спортсмен.

          Сергей Щурко: В интервью врача сборной СССР Сергея Сарсания я прочитал, что зампред Спорткомитета СССР Анатолий Колесов поспособствовал включению в состав нашей сборной для Олимпиады в Москве штангиста из Молдавии (это ошибка: на Олимпиаде в Москве ни один штангист от Молдавии за СССР не выступал — Сост.) и получил за это вагон черешни...

          В.Ш.: Я не удивлён. Ну а как ещё молдаванин мог попасть в состав сборной (нормально — то есть так, как Фёдор Касапу, наш почти сильнейший на тот момент атлет из категории 75 кг, попал на Олимпиаду в Барселоне — Сост.)? Решать вопросы можно было на всех уровнях: хоть в Спорткомитете, хоть с главным тренером сборной — имелось бы только желание договориться.

          Что касается меня, то я никому никогда ничего не возил. А зачем? Побеждать нужно в честной борьбе. Обыграйте меня на помосте, и я тогда соглашусь, что есть более достойные кандидаты на место в составе.

          Наверное, это пришло от воспитания. Я ведь в тяжёлую атлетику каким образом влюбился? Увидел в родном Червене в кинохронике перед фильмом сюжет о победе советского штангиста Аркадия Воробьёва. Стоит мощный атлет, на грифе большие блины сверкают — с каждой стороны по три штуки... Ну как мальчишка может смотреть на такую картину равнодушно? После этого тоже захотелось железо тягать.

          С.Щ.: И сие у вас получалось весьма успешно: через шесть лет упорных тренировок попали в сборную СССР.

          В.Ш.: Во времена Воробьёва штангисты были более открытыми и честными. А вот моё поколение и те, кто пришёл за нами, оказались уже хуже. Не знаю, почему. Может, конкуренция усилилась? Всё-таки в сборную хотели попасть все, и за первенство практически в любой весовой категории шла жёсткая борьба.

          В сборной ко мне относились хорошо. Особенно поддерживал Виктор Куренцов — кстати, наш земляк. Тем более, что я не вёл себя нагло. Всегда скромненько, тихо. Петровичем называли с младых лет — не просто же так, наверное. Значит, нравился людям. Прямо в глаза правду говорил. И не стучал никогда — не люблю это дело.

          С.Щ.: Тараненко утверждал, что любители стучать в сборной всё же находились...

          В.Ш.: Юра Зайцев у нас такой был. Не самый сильный штангист, зато проявлял себя в наушничестве. А в коллективе ведь ничего не утаишь: проявишь себя раз, другой — и всё, нет к тебе доверия.

          С.Щ.: Не пытались проучить паршивца?

          В.Ш.: А как его проучишь? Тёмную, что ли, следовало устроить? Так ведь потом выгнали бы из сборной — кому это нужно? Так, сухо общались. Конечно, если я оказался бы в его категории 110 кг, то он от меня никуда не делся бы. Знаешь, о чём жалею? Что не набрал 100 килограммов. Тогда и Тараненко можно было бы погонять.

          С.Щ.: Ого...

          В.Ш.: Да я от природы сильный. Просто в штангу пришёл поздно, чуть ли не в 18 лет. Сейчас ранняя специализация, люди в таком возрасте уже серьёзные результаты показывают. И это очень хорошо, когда с детства проходишь несколько весовых категорий. Каждая даёт серьёзный привес — по 50 кэгэ, а у меня аж по 80 прибавлялось. Если разобраться, то можно было и в супертяжи перейти.

          Помню, в 1975 году прилетели мы в США на матч Европа-Америка. Идём с Василием Алексеевым по городу, я и говорю: “Смотри, будешь перед ребятами выёживаться, наберу 115 кило и обыграю тебя”. Он мне кулак к носу: “Я те обыграю!”

          А я мог бы. Да и Давид Ригерт тоже. Просто нам не давали вес набрать. Алексеев 170 кг весил, а нам только 110 кг набрать, и всё — большой привет. Я 250 кг затолкал бы свободно.

          Вася Алексеев, следует признать, человеком был не самым комфортным. Это мягко говоря. Я-то с ним ещё мог общаться, а вот с другими у него постоянно происходили конфликты. Он сверху вниз на всех смотрел, с пренебрежением. Ну куда такое годится? Мы же все одна команда, все равны, и каждый прославляет страну в своей категории.

          Однажды в Подольске Вася разбил фотоаппарат пареньку, который его фотографировал. Да что аппарат, он в родных Шахтах одному штангисту в драке челюсть сломал. Потом квартиру ему подарил.

          С.Щ.: Однако...

          В.Ш.: Да, мог себе позволить. Популярность была бешеная, но и характер такой же. Жутко заводной.

          С.Щ.: Про вас ведь тоже так говорили...

          В.Ш.: Когда у меня что-то не получалось, был готов весь зал разорвать от злости. Потом успокаивался, включал голову и всё становилось на места. Но кураж нужен в любом случае. Я без него не мог. До сих пор, если честно, не люблю проигрывать. Если вышел на помост, то сражайся до конца.

          С.Щ.: Вернусь к интервью Сарсания. Он сказал, что неробол, в начале 1970-х ещё не запрещённый, давал агрессивность и уверенность в своих силах. Но перед Олимпиадой 1972 года объявили, что в Мюнхене будут брать допинг-пробы. И тогдашний главный тренер сборной Алексей Медведев запретил употреблять этот популярный препарат. В итоге “забаранило” сразу четыре человека — в первую очередь из-за того, что пропала не физическая сила, а психологическая уверенность в себе.

          В.Ш.: Может, из-за этого, а может, из-за чего другого. Мы не так давно встречались с Ригертом, и он сказал — уже со слов осведомлённого человека — что мюнхенский помост был неровным, задняя его часть была на несколько сантиметров выше передней. То-то во время жима я всю дорогу сходил с места...

          Да и тренеры наши не очень правильно себя повели. Они меня как на танк с гранатой посылали. А надо было просто привести в чувство, по физиономии, может, дать.

          К тому же, нас с Павловым задёргали ещё до начала соревнований. Мы до самых соревнований не знали, с каких весов начнём. Сначала одно совещание проходит — одни веса утверждают, потом следующее — уже новые веса.

          Всё дело было в норвежце Йенсене — нашем основном сопернике. Один из тренеров сборной побывал на его тренировке и нагнал на всех страху: мол, Лейф жутко сильный. Ну зачем нам это знать? Нам нужны тишина и спокойствие. А тогда сразу создалось напряжение.

          Впрочем, мы тоже были не идеальные: перед Олимпиадой на базе в Подольске практически все вечера проводили за картами. Медведев нас гонял, но куда там! Заняться было откровенно нечем, не в телевизор же пялиться — те, кто жил в ту пору в СССР, знают, что смотреть там было особо нечего.

          Интересно, что все, кто играл в карты, и получили нулевые оценки. Алексеев с Тальтсом проиграли по 20-30 рублей и отказались дальше играть. А я завёлся на полную катушку — вначале 500 рублей выиграл, потом столько же проиграл. Когда в "храпа" играешь, всегда море эмоций. Особенно, у меня...

          С.Щ.: Соперники по категории, наверное, тоже раздражали?

          В.Ш.: Больше всего — Геннадий Иванченко. Неприятный тип, так и хотелось дать ему по мозгам. Другой, Гена Бессонов, тоже не шибко нравился — закладывал ребят будь здоров. Но динамовец — это уже призвание. А вот Борька Павлов хорошим человеком был. Жаль, умер.

          С.Щ.: А от чего умер?

          В.Ш.: Пил много... Ничего плохого в этой привычке нет, организму надо давать отдых. Однако когда уходишь в недельный запой, то здоровья это, конечно, никому не прибавляет. Петя Король — олимпийский чемпион , весёлый парень, всю команду своими шутками до колик в животе доводил. Но тоже запойный: мог на два-три дня выпасть из тренировочного процесса. Давид Ригерт тоже, прямо скажем, не святой...

          Мы с ним как-то в историю попали — в 1977 году в Цахкадзоре на сборах. Уже после их окончания в аэропорту выпили, а друг Давида, врач, сцепился с водителем “Москвича”, который его случайно задел. Мы с Давидом в конфликте даже не участвовали, но коль скоро были выпивши и вроде как в центре скандала оказались, нас дисквалифицировали на год.

          С Ригертом мы дружили. Перед Олимпиадой в Москве договорились: чтобы никому не было обидно, разойдёмся по разным категориям — я в 90 кг, а он в 100 кг. Выиграем и уйдём двукратными олимпийскими чемпионами. Но спорткомитетчики загнали его в мои 90 кг, заставили худеть, и Давид элементарно сломался от той дикой сгонки.

          А я в 90 кг толкнул бы 240 кило, и всё было бы хорошо.

          С.Щ.: Говорят, руководство нашей сборной опасалось молодого болгарина Румяна Александрова, потому и оттянуло в ваш вес Ригерта.

          В.Ш.: Слушай, ну где сейчас тот Александров? Я сразу сказал, что это персонаж временный. И знал, что выиграю у него. В марте 1980-го на прикидке в Подольске я показал в сумме двоеборья 392,5 кг, но на чемпионате Европы выступил не очень хорошо и занял второе место, уступив Александрову. Однако мне было понятно, что через пару месяцев болгарин попадёт в "яму". Так оно и случилось. Александров занял второе место, а первым стал венгр Бацако с результатом всего лишь 377,5 кг. Ригерт же словил “баранку”...

          Просто в дело вмешалась политика — российская. Дескать, для белорусов два места в сборной слишком жирно будет. Хватит им и одного Тарана (то есть Леонида Тараненко — Сост.). Титульная же нация получила Ригерта в 90 кг и Никитина в 100 кг. Впрочем, тот золота тоже не добыл, проиграл чеху Зарембе.

          С.Щ.: А на кого в сборной можно было положиться?

          В.Ш.: Ни на кого. (Смеётся.) 1980 год. На утренней поверке объявляется состав на Олимпиаду. Объявляет его главный тренер Прилепин — его незадолго до Игр поставили. Меня в списке нет. И Султанчик Рахманов, мой друг, который сам с трудом попал благодаря Щербицкому, первому секретарю украинского ЦК, спрашивает: “А почему Шария не взяли?” — “А это не ваши вопросы”.

          Капитан команды Василий Алексеев — двукратный олимпийский чемпион и уважаемый человек — промолчал. И на кого же тут надеяться?

          С.Щ.: Можно было к ребятам или к тем же тренерам заранее подойти, упредить удар.

          В.Ш.: Я сегодня нравлюсь себе гораздо больше, чем раньше. Тогда слишком скромный был. Вот в зале я смелел, а вне его... Не знаю, почему.

          С.Щ.: Белорусский характер, наверное...

          В.Ш.: Терпимость, ага. Терпила. (Смеётся.)

          С.Щ.: У Алексеева Олимпиада тоже ведь не удалась.

          В.Ш.: Ещё до Игр стало очевидно, что он уже не боец. 170 кг на проходке в рывке и 230 кг в толчке — это был его потолок, какие там 440 кило? Понятно, что Вася о себе думал — куда там ещё за меня впрягаться?

          С.Щ.: Он же сам себе тренер был, да?

          В.Ш.: Вначале у Плюкфельдера занимался, а потом они разбежались.

          С.Щ.: Вы с Павлом Зубрилиным тоже расстались.

          В.Ш.: Терпеть уже нельзя было. Он на тренировку пьяным постоянно приходил. Куда такое годится? А иногда вообще не являлся. Потому и пришлось уйти. Да я и не жалею. Потом один тренировался, товарищ помогал. Но не хочу даже фамилию его называть: враг...

          С.Щ.: Какой у вас интересный вид спорта. С тренерами, говорят, выпивали...

          В.Ш.: Слушай, когда взрослым человеком становишься, всё бывает. В 1972 году после Игр такой стресс начался, что жить не хотелось. Ходил к Гене Хасину в “Неман”, выпивал. С тренером тоже можно, но это раз в неделю. Почему нет?

          С.Щ.: Вообще-то, ваши “баранки” оказались тогда не самой большой трагедией.

          В.Ш.: Имеешь в виду захват террористами израильтян в мюнхенской Олимпийской деревне? Я ведь с нашим парнем — репатриантом из Минска — встречался за несколько дней до этого. Борец Марк Славин. Сам ко мне в деревне подошёл. Узнал, наверное. Смурной он был почему-то: видимо, не адаптировался ещё в Израиле или ностальгия нахлынула, когда земляка встретил. Расспрашивал всё о Минске, что там да как, фамилии тренеров по борьбе называл — вдруг моими знакомыми окажутся?

          Но мы, если честно, не очень много и пообщались. Знаешь, когда впереди олимпийские соревнования, думаешь только о них и в длинные разговоры не вступаешь. Мы с Марком пожелали друг другу удачи и разошлись. А потом видишь, как получилось...

          А я ведь тогда на одной ноге мог выиграть. 540 кг хотел сделать в троеборье, установив четыре мировых рекорда. Силы было вагон, а этот нелепый помост всё испоганил...

          С.Щ.: А кого можно считать атлетом номер один в истории советской штанги?

          В.Ш.: Звёзд много было. Юрия Власова возьми — невероятно популярный спортсмен в своё время, просто немного не повезло ему. А вообще должен был стать двукратным олимпийским чемпионом...

          С.Щ.: Он на Жаботинского всю жизнь обижается, что тот переиграл его в Токио.

          В.Ш.: На обиженных воду возят... Радуйся, что судьба дала тебе такой шанс. Кем ты стал бы без спорта? Благодари судьбу, что всё так получилось, и не живи вчерашним днём. Что касается Жаботинского, то он ленивый был, любил отдыхать, не трудяга. Может, потому что масса большая? 170 кило — это не шутки.

          Шарий ненадолго задумывается, решая, видимо, дать-таки однозначный ответ на мой вопрос, и спустя две секунды выдаёт уже без сомнений:

          — Юрик Варданян, наверное, самый великий. Да и по характеру отличный пацан.

          С.Щ.: После окончания карьеры он ведь уехал в США и в “Чикаго Буллз” тренировал самого Майкла Джордана. Тот, говорят, относился к нашему чемпиону с большим почтением.

          В.Ш.: Варданяна уважали все, кто хоть немного его знал. А касаемо Джордана... Юрик кому хочешь мог бы ОФП поставить, он и сам был одарён невероятно. Хотя и трудяга тоже выдающийся. Вот с таких надо брать пример.

          С.Щ.: А про Андрея Арямнова что скажете?

          В.Ш.: Хороший парень. Добрый, честный. Но делает много глупостей. После Олимпиады понесло его не в ту сторону. Пьяным без прав ездил — ну как такое можно вытворять? Ведь неоднократно предупреждали, но ничего не понимал. У нашего поколения тоже бывали ребята, которые голову теряли от того, что становились свадебными генералами. Начинают приглашать на мероприятия, и заканчивается всё, как у Воронина — нашего олимпийского чемпиона Монреаля в весовой категории 52 кг. Пил много, упал потом с балкона. А может, кто и помог...

          Легко себя потерять, когда окружающие видят в тебе только чемпиона, с которым в кайф посидеть в компании, а завтра рассказать об этом друзьям и знакомым.

          С.Щ.: Можно же было с Андреем как-то поговорить, наставить на путь истинный...

          В.Ш.: Для этого обстановка соответствующая нужна. Невозможно человека так просто прихватить. В бане вроде не то, в столовой тоже не самое удобное место... Не будешь же оттаскивать его в сторонку... Надо, чтобы само всё сложилось. Хотя ко мне Андрей хорошо относится.

          С.Щ.: Будущее у него какое-нибудь видите?

          В.Ш.: Если начнёт работать, как прежде, то я в него верю. Ну а если... Что тут говорить...

          А вообще смотри: все наши четыре олимпийских чемпиона могли стать трёхкратными. Но почему-то не стали. Хотя все были достойны. Как думаешь, почему такая несуразица случилась?

          С.Щ.: Три пика оседлать невероятно тяжело. Тем более, в условиях жесточайшей конкуренции.

          В.Ш.: Да, в сборной Союза было трудно. Когда не всё от тебя зависит, то легко можно потерять веру в человечество. Кругом интриги, а тебе надо голову сохранять холодной. И тренироваться: постоянно, каждый день, по нескольку часов. Нельзя слабину давать. Другие это себе позволяли. Даже великий Ригерт мог приехать на сбор разобранным. Я всегда удивлялся: как так? Себе ведь такое позволить не мог, я ж "периферийный". Всегда приходилось быть начеку, всегда в форме.

          Чемпион обводит глазами тяжелоатлетический зал, в котором мы сидим уже почти час. Зал носит его имя — "Клуб Валерия Шария". На входе объявление о наборе детей 2002-2003 годов рождения. Но мне кажется, что даже к олимпийскому чемпиону дети вряд ли валят гурьбой. Не те дети и не та жизнь, в которой самоутвердиться можно было только в спорте, чтобы потом выехать за рубеж и посмотреть, как там живут люди.

          С куда большим интересом нынешние дети и их родители пойдут в тренажёрный зал размером раз в пять-десять больше, где одних тренажёров только десятки. А здесь всего один, остальное в соответствии с аскетичным бытом штангистов ещё с советских времен — стойки, скамейки, грифы да блины. Совсем как в старом фильме про Аркадия Воробьёва.

          Впрочем, по нынешним временам свой клуб иметь тоже неплохо.

          В.Ш.: За этот клуб хочу сказать спасибо бывшему исполнительному директору представительства НОКа по Минской области Геннадию Кецко — с его лёгкой руки всё закрутилось. Гена — мир его праху — был и человеком отличным, и организатором выдающимся. Мы, считай, все города столичной области объездили со своей спортивной компанией — вместе с Мариной Лобач, Ромуальдом Климом и Олегом Логвиным.

          Никакой прибыли зал, конечно, не приносит, но смысл-то не в этом. Мы здесь пять мастеров спорта подготовили и десяток кандидатов. Но ручеёк иссякает, если честно. Хотя есть мальчик 16 лет, на меня похож. Хочет тренироваться. Сейчас он в категории 62 кг, потом в 69 кг перейдёт, затем в 77 кг и так далее. Мясо быстро нарастёт, тем более, что рост у него уже будь здоров.

          С.Щ.: А как у вас сейчас со здоровьем?

          В.Ш.: Суставы беспокоят. Но это болезнь всех штангистов. Куренцов в Москве из-за суставов только по квартире уже и может передвигаться. Так что я по сравнению с ним ещё ого-го какой здоровый.

          Я же три “Европы” и один “мир” по ветеранам выиграл. В конце 1990-х в пауэрлифтинге почти 800 кг набирал, в 2009-2010 годах был чемпионом мира в поднятии гири. 42 раза за минуту рвал пудовик. Упражнения там, по идее, темповые, но десять минут или полчаса с гирей мучиться не хочется, лёгкие запросто можно выплюнуть. А тут ещё приятель приобщил меня к стрельбе из лука. Теперь на расстоянии 18 метров я выбиваю 260 очков. При том, что 280 очков — это уже мастерский норматив.

          С.Щ.: Ну что здесь можно сказать? Вы человек с движком, причём высокого качества.

          Шарий загадочно улыбается, словно опытный рассказчик в предвкушении нового поворота темы, и достаёт из кармана смартфон.

          В.Ш.: Гляди: я тут два старых “Москвича” отреставрировал и продал. Теперь вот за “Победу” взялся. Для себя уже буду делать. В два цвета покрашу, и вообще машинка станет как с иголочки. Своими руками всё-таки много чего умею. Потом увидишь, как всё получится. А пока работы на начальном этапе. Но мост новый уже поставил. Под ключ сдам года через два: как раз к юбилею Великого Октября.

          Валерий Петрович хитро смотрит, проверяя: понимаю ли я его иронию да и знаю ли вообще, что в 2017-м ему исполнится аккурат 70 лет?

          Мы вместе просматриваем телефонный фотоальбом, где, по сути, зафиксирована вся жизнь чемпиона: дети, внуки, друзья, зал и, конечно, счастливые моменты побед. На сканированных чёрно-белых фотографиях Шарий ослепительно молод и невероятно силён.

          Впрочем, ничего не изменилось и сейчас: он по-прежнему богатырь. Похоже, с нулём килограммов лишнего веса. Я выключаю диктофон, а спустя мгновение пустынный до того зал наполняется говором пришедших на тренировку молодых ребят.

          Поздоровавшись с Валерием Павловичем, они уточняют детали предстоящей тренировки...

[на главную страницу]