О.Лангсепп, Е.Дмитриев

          ...Оркестр грянул марш "Гладиатор". На арену, тяжело и увесисто ступая по ковру, шагая явно не в ногу, вышли тридцать атлетов. Арбитр, в поддёвке, чесучовой косоворотке, студенческой фуражке и лаковых сапогах, остановился в центре круга:

          — Почтеннейшая публика! На наш мировой чемпионат по французской борьбе прибыли и записались непобедимые чемпионы...

          И.Лебедев одного за другим представлял зрителям цирка "Модерн" борцов.

          — Непревзойдённый силач века, не знающий поражений победитель чемпионов, виртуоз железной игры — Георг Лурих I.

          — Постой-ка, дядь Вань, — раздалось с галёрки. — Он же борется нонче в Конотопе, своими глазами афишу видал...

          — Вы меня знаете, господа?

          — Знаем, знаем, — дружно загалдел цирк.

          Кто же не знал хозяина атлетической школы, редактора журнала "Геркулес", арбитра и знатока борьбы Ивана Владимировича Лебедева!

          — Честным словом спортсмена, званием "профессора атлетики" заверяю, что только у нас вы имеете удовольствие видеть Луриха настоящего. Все остальные — самозванцы, они делают рекламу на его честном имени. Так я говорю, Жорж?

          Стоявший в общем строю борец с подстриженными под бобрик светлыми волосами одобрительно кивнул.

          — Парад-ретур, — скомандовал арбитр, и арена опустела.

          Георг или, как звали его земляки, Юри, родился в 1876 году в селе Вяйке-Маарья Вирусского уезда Эстляндской губернии. Полагают, что переиначенную на немецкий лад фамилию дал его крепостным предкам кто-то из остзейских баронов. Но её корень в эстонском luuri vedamine — так назвал народ свою древнюю атлетическую игру: по сей день во время народных праздников можно увидеть, как два дюжих молодца (природа не обделила эстонцев силой) накидывают на затылок один другому подобие вожжей. Теперь кто кого перетянет. Другой вариант этой игры — перетягивание палки.

          Уже учеником Петровского реального училища в Ревеле увидел Юри в 1888 году выступление заезжих немецких атлетов. Один из них свёртывал в трубку серебряные полтинники, завязывал узлом кочергу. Другой рвал полную колоду карт, уверенно жонглировал тяжёлыми гирями. Показали они и борьбу.

          Впечатлительный мальчуган, который из-за болезни был освобождён даже от посещения уроков гимнастики, навсегда запомнил увиденное. С детских лет Юри восхищался героями народного эпоса "Калевипоэг", которых напоминал ему его дядя Ханс. Плечистый, добродушный, он запросто отрывал от земли восемнадцатипудовый валун. А однажды, ухватив под форменный ученический ремень племянника, поднял его над головой и пронёс по всему хутору.

          Стать таким, как увиденные им атлеты, — вот что занимало мысли мальчика. Прилежный, успевавший по всем предметам, — от полюбившейся ему истории до наскучившего закона божия, — Юри много тренировался. Вечерами он боролся на гумне с одноклассниками и часами поднимал увесистые камни. Мальчуган был настойчив. Отказывая себе в мороженом и монпансье, он покупал старые гири.

          Последние десятилетия прошлого века ознаменовались возрождением культа сильного человека. По городам и весям гастролировали многочисленные труппы атлетов и борцов. Везде возникали частные атлетические школы, одну из которых начал посещать в Ревеле и Юри. Хилый реалистик тренировался упорно и, что ещё важнее, систематически. В основанном в 1888 году атлетическом училище Густава Бёсберга он установил свой первый личный рекорд. Заключили пари — кто больше раз выжмет гантели. Пятнадцатилетний Юри спорил, что, взяв в каждую руку по двухфунтовой гантели, поднимая их синхронно, он выжмет их без остановок не менее 3.000 раз. Паренёк раскраснелся, волосы потемнели от пота, но зато и выжал он гантели 4.000 раз подряд!

          За год до выпуска из училища Лурих стал настоящим атлетом. Репортёр местной газеты "Валгус" с восхищением сообщал: "У нас в Эстонии живёт 17-летний богатырь..." Г.Лурих поднял одной рукой гирю весом в 4 пуда, попросил связать вместе несколько гирь — всего 10 пудов — и поднял их с земли одним пальцем. Это в то время, как на выпрямленной вверх левой руке он держал ещё 95 фунтов.

          Взяв увесистую четырёхпудовую гирю, он двадцать раз поднял её одной рукой, держал на поднятой вверх руке чугунную ось весом в семь с половиной пудов. "Радостно сознавать, что эстонская земля не оскудела богатырями" — так закончил свой репортаж журналист.

          Получив аттестат зрелости, Юри, вопреки воле отца, который хотел, чтобы сын занялся коммерцией, поехал в Петербург к "отцу русской тяжёлой атлетики" доктору В.Ф.Краевскому. Появление эстонца в кружке Краевского, составившем целую эпоху в русском спорте, ознаменовалось двумя мировыми рекордами в поднятии тяжестей. Одного за другим уложил Лурих на лопатки и всех сильнейших борцов кружка.

          — Все задатки Геркулеса, — одобрил Краевский. — Лишь бы не закружилась голова от похвал.

          — Что вы мне посоветуете, уважаемый доктор?

          — Вернувшись домой, через день тренируйтесь в народной борьбе на поясах. Работайте с гантелями. Укрепляйте лёгкие, борцу нужна выносливость. Обучаться приёмам борьбы советую у Пытлясинского.

          В те времена атлеты соревновались и в таких упражнениях, как перетягивание каната (причём частенько атлету противостоял верблюд), удержание борцом нескольких человек на "мосту". Георг стал профессионалом. Это было в те годы единственно возможным путём в большой спорт. Выход молодого эстонца на российскую арену в 1896-1897 годах принёс ему сначала звание "первый борец России", "Атлет-чемпион России", а затем и "Чемпион мира по поднятию тяжестей одной рукой".

          Газета "Валгус" информировала своих читателей:

          "Если до сих пор Ревель гордился самым высоким в России строением — башней церкви Олевисте, — то теперь он может гордиться самым сильным человеком России: Георгом Лурихом."

          Силачом силачей почитался тот, кто мог в положении стоя поднять самый большой вес. Лурих стал известен в этом упражнении, когда ему не было ещё и двадцати лет. Именно тогда он побил в "железной игре" рекорды популярнейшего силача Моора-Знаменского. Молодой эстонец толкнул двумя руками штангу весом 112 кг. Но это было не всё. Переложив поднятую штангу в правую руку, Лурих поднял с помоста ещё гирю весом 37 кг, и выжал её. "Вес взят!" — раздался голос арбитра. Таким образом, Лурих выполнил "доношение", то есть поднял и удержал на выпрямленных кверху руках 149 кг, что считалось тогда третьим результатом в мире.

          В те годы в спорте не было нынешней специализации, любой борец выступал ещё и как тяжелоатлет. В Лурихе на редкость удачно сочетались сила с ловкостью, чему немало способствовала выработанная им система каждодневной подготовки. Он предвосхищал в ней многое из того, что получило обоснование лишь в наши дни. Рост Луриха за 10 лет со 150 см увеличился до 177 см, а вес с 50 кг до 90 кг.

          В родной Эстонии, где выступали преимущественно иностранные атлеты, Луриха называли "потомком Калева" и он стал как бы символом народной силы.

          Во время турне 1897 года по городам Малороссии, Таврической губернии и Бессарабии Лурих победил всех соперников, в том числе и своего учителя Пытлясинского, считавшегося одним из лучших в технике борьбы. А лопатки самого Юри ни разу не коснулись ковра.

          Жизнь циркового атлета была немыслима без рекламы; как и любому другому борцу того времени, выступать с демонстрацией трюков приходилось и Георгу. Но все его внешне эффектные трюки были плодом долгих тренировок.

          На глазах остолбеневших зрителей он поднимал на спине коня со всадником; став на "мост", удерживал на себе четырёх крупных мужчин и в то же время выжимал многопудовую штангу; проносил по арене на вытянутой руке пятерых униформистов.

          В совершенстве выполнял Лурих и те номера, которые даже сегодня демонстрируют на арене силовые жонглёры. Лурих подкидывал гирю, успевая повернуться кругом и поймать её до того, как она упадёт на помост. Попросив кого-нибудь из зрителей завязать ему чёрным платком глаза, атлет жонглировал тяжеленными гирями, словно гуттаперчевыми мячиками.

          — Знаем мы эти штучки, — слышалось иногда из ложи.

          — Наш атлет приглашает всех желающих из почтеннейшей публики самолично повторить рекордный жонгляж, — провозглашал в этом случае арбитр.

          И пока Лурих исполнял другой номер, кто-нибудь из недоверчивых зрителей, покраснев от натуги, не больше чем на аршин приподнимал двумя руками гирю, которую с такой завидной лёгкостью только что подкидывал атлет.

          Георг Лурих, став знаменитым, не забывал и о родном народе. То в "Ревельских известиях" появлялся материал об открытой им школе, где "можно изучить все 17 приёмов, до сих пор известных лишь профессиональным борцам", то он созывал первых силачей родного Вяйке-Маарья, тренировал их, организовывал соревнования. В этом фестивале, который в наши дни назвали бы народным, самодеятельным, примечателен список участников: кузнец Густав Ярв, баронский батрак Юри Лаан, котельщик Александр Лаур. Часть сборов с одного выступления в Нарве Лурих передал на строительство клуба, с другого — инвалидам.

          Уезжая в 1899 году в турне по странам Европы, Лурих написал в газету "Постимээс":

          "Я демонстрировал свою силу у себя на родине, кроме всего прочего, ещё и для того, чтобы каждый ног убедиться в том, что я истинный сын эстонского народа, в том, что я и в чужих землях смогу послужить Отечеству своей силой и снискать ему уважение и славу. Прощай, родина! Прощай, народ Эстонии!"

          На турнире в Магдебурге Лурих установил своеобразный рекорд: он победил на туше за 38 минут 18 местных сильнейших борцов-любителей.

          Лурих скрупулёзно овладевал техникой, аккуратно записывал в тетрадь все увиденные приёмы: подойдёт время, когда он сможет и сам их совершенствовать. Первая зарубежная поездка стала триумфом молодого эстонца. Известный роттердамский клуб "Геркулес" вручил ему диплом сильнейшего атлета современности. На чемпионате борцов-классиков в Гамбурге двадцатичетырёхлетнего эстонца увенчали атласной лентой с золотой надписью "Чемпион мира".

          Лурих одинаково уверенно боролся как в стойке, так и в партере, отлично "мостил". Как сообщали современники, он начал с того, что, став на "мост", удержал четырёх человек, а впоследствии довёл нагрузку в этом упражнении до пятидесяти пудов. Крупный авторитет тех лет финский профессор X.Лехмусто в своей "Истории спортивной борьбы" написал:

          "Луриха как мастера борьбы отличала не только незаурядная сила, но и необычайная гибкость, борец сочетался в нём с прекрасным артистом. У него были все данные для того, чтобы стать любимцем очарованной публики Хельсинки."

          Профессору вторила газета "Зигфрид" (Германия):

          "Лурих — сильнейший человек мира."

          Мюнхенский журнал "Иллюстрирте атлетик спортцайтунг" назвал Георга "самым любимым и наиболее популярным атлетом современности".

          Мы написали выше о самозванцах, лже-Лурихах, но у эстонского атлета были и подлинные последователи из организованных в Берлине, Праге, Нюрнберге и других городах четырнадцати "клубов Луриха". На самой же родине Луриха они возникли позднее...

          Вернувшись в Россию, Лурих снова отправился в столицу, где приближённые сановного покровителя тяжёлой атлетики графа Рибопьера пытались взять под сомнение рекорды Луриха. Муссировались слухи о дутых гирях. Граф объявил во всеуслышание:

          "Ни в Петербурге, ни в Москве публично не знают никакого Луриха."

          В своём ответе Лурих с достоинством напомнил, что только за последний год он выступал по многу раз в четырёх питерских манежах и семи народных садах. Видели его несколько сот тысяч петербуржцев, а Атлетическое общество, от имени которого и выступает граф, наградило Георга... золотой медалью чемпиона России.

          Спортивный хроникёр сообщил в 1907 году из Петербурга:

          "...В присутствии большого количества зрителей в спортивном зале профессора И.В.Лебедева происходило состязание на установление мировых рекордов по поднятию тяжестей между лучшим атлетом Америки Луи Цера и нашим соотечественником Георгом Лурихом... Установленные Лурихом рекорды были зафиксированы, и ему присудили золотую медаль, причём было отмечено, что в подобных силовых упражнениях Г.Лурих не знает себе равных... Луриху принадлежит ещё целый ряд мировых рекордов..."

          Конечно, даже такой талант, как Лурих, должен был непрестанно обновлять свой репертуар. И на гастролях в цирках Азии он, зажав в "замок" пальцы, предлагал погонщикам двух верблюдов разжать "железную хватку Луриха". Но он же с грустью наблюдал типичные для профессиональной арены номера, на которые антрепренёры толкали талантливых силачей. В городах появлялись цветастые афиши: "12 борьб за вечер", "Дамы допускаются бесплатно", "На один билет могут пройти два зрителя". Когда и это не помогало, анонсировалась схватка борца с быком либо с медведем, щекочущий нервы номер — "Живой труп, почти по графу Толстому, или 40 минут под землёй" (атлета закапывали в землю, оставив лишь небольшую щель для воздуха, оградив от напора грунта).

          Создавая себе рекламу, борец мог подойти к портье гостиницы и небрежно ударом кулака вбить в стену гвоздь. Так, на груди борца Турбаса, ставшего на "мост", три дюжих молотобойца долбили кувалдами сорокапудовый камень... На что только не приходилось идти ради кассового сбора...

          Всё это было не по душе Луриху, не сразу принял он даже приглашение французской фирмы "Патэ" — стать первым эстонцем, увековеченным на киноэкране. Быть может, ему все же захотелось в первую очередь показать землякам, какие огромные возможности для физического совершенствования заложены в человеке.

          Зная неподкупную честность и силу эстонца, его побаивались даже такие известные костоломы арены, как отбывший четыре года сахалинской каторги Ванька Каин, Робинэ, пользовавшийся запрещёнными приёмами "двойной нельсон" и "обратный пояс". В схватке с нижегородцем Турбасом Робинэ кинул его, и тот ударился головой о барьер. Турбаса вынесли с арены на носилках.

          В газетах можно было прочитать, как выглядел, к примеру, один из "мировых" чемпионатов в Нижнем Новгороде на афише и в действительности.

          "— Ван Риль (Голландия), — важно объявлял арбитр, хотя вместо Ван Риля раскланивался Ваня Прохоров из Кинешмы.

          — Знаменитейший бельгийский борец чемпион мира Стера. (Петруха Иванов из волжского села Кандаурово.)

          — Гость из Франции (муромчанин Гриня Пигулькин).

          — Великий и непобедимый Георг Лурих (один из "липовых" Лурихов).

          — Наизнаменитейший чемпион чемпионов Иван Максимович Поддубный (похожий па него вятский мужик, бывший моряк Вася Бабушкин)."

          Но даже такие разоблачения делались, если можно так выразиться, постфактум, когда заканчивались гастроли и "чемпионы" разъезжались по городам и весям.

          От всех этих махинаций, на которые нужда заставляла идти даже сильных борцов, Лурих неизменно стоял в стороне. Пусть это и не всегда устраивало господ предпринимателей, но им всё же приходилось считаться с ним — ведь имя Луриха на афише само по себе было гарантией полных сборов.

          В отличие от многих современных ему силачей, Лурих видел, к какому обеднению человека приводит погоня за сантиметрами наращиваемых мышц, за всем тем, что в его годы подавалось как "демонстрация красоты телосложения", "игра мышц".

          Человек из народа, живой и общительный, он в десятых годах попробовал себя на новом поприще — стал читать лекции, обращаясь прежде всего к простому люду: рабочим, рыбакам, портовикам. Газета "Таллина Театая" сообщала:

          "Желающих послушать Луриха оказалось такое количество, что для многих из них просто не хватило места и они вынуждены были уйти, — вряд ли обществу (таллинских рабочих. — О.Л., Е.Д.) "Валвая" когда-либо прежде удавалось собрать сразу столько народу."

          Лурих выступал на этих встречах как пропагандист массового развития физической культуры. Он с горечью констатировал:

          "У нас на страницах газет царит дух закосневших в своём невежестве мещан, которые всячески стараются принизить значение спорта. Не проявление ли это зависти и ненависти по отношению к тем людям, которым благодаря тренировкам и упорядоченному образу жизни удалось развить в себе силу?"

          Атлет говорил о том, что в его стране власти не поощряют занятий физической культурой и спортом, в то время как только в Германии более ста спортивных ферейнов.

          Лурих обнаруживал глубокие познания в истории родины:

          "В древности эстонцы были сильным и здоровым народом, иначе они не смогли бы создать эпос с таким героем, как богатырь Калевипоэг."

          — Разве не свидетельствует о том, что не оскудела сила народная, — говорил он тогда же, — тот факт, что в 1910 году маленькая Эстония дала сразу четырёх чемпионов мира: по плаванию — Тийсвельта, по гребле — Куузика, по борьбе и подниманию тяжестей — Аберга и Луриха?

          — Да, — с гордостью говорил, прохаживаясь по сцене, плечистый атлет в тёмной пиджачной тройке, — четыре имени, четыре чемпиона мира, и все они — сыны эстонского народа, народа малочисленного, за рубежом почти никому не известного.

          Один из сильнейших в мире борцов и тяжелоатлетов, Георг Лурих подтверждал важность гармоничной подготовки своим собственным примером, так как был в то же время ещё и классным гимнастом, катался на коньках, любил плавать, занимался бегом, уделял много внимания акробатике, ездил на велосипеде.

          То немногое, что сохранялось из его литературного наследия, не утеряло ценности по сей день. В своих статьях и лекциях Лурих предстаёт перед нами не только как великий спортсмен и убеждённый пропагандист спорта, но и как большой патриот, вдумчивый мыслитель.

          "Спорт, атлетика представляют собой не только сугубо личную, но и большую общественную ценность, ибо несут в широкие массы идеал физического развития."

          "Атлетом способен сделаться любой, — ещё тогда, когда человек лежит в колыбели, природа вручает ему удостоверение в том, что он может стать таким же сильным, как, например, я."

          "Подлинный спортсмен-борец является своего рода пионером, способствующим искоренению бытующего у нас глупого предрассудка, будто бы физический труд унизителен для человека, а физическая сила в наш век уже никому не нужна."

          "Смысл атлетики не в том, что тот или иной атлет нечто для себя завоюет, — скажем, славу и деньги, и не в том, кто кого положит на лопатки — Аберг Поддубного или Поддубный Аберга, ибо в любом случае человечество в целом вряд ли что-нибудь выиграет или проиграет. Главнейшее назначение спортивного соревнования в том, чтобы мы, атлеты, почувствовали себя авангардом и обратились бы с серьёзным предупреждением к физически слабеющему роду человеческому. Наш призыв таков: "Человек, сойди со своего безумного пути, посмотри на нас: разве мы не состоим из той же плоти и крови, что и ты?""

          "Напрасно иные родители расстраиваются по поводу того, что их сын, занявшись вопреки их запрету спортом, слишком быстро вырастает из своей одежды, которую отец и мать приобрели с таким большим трудом, — ибо должны же мы признать, что одежду можно приобрести новую, а здоровье и силу не купишь ни за какие деньги."

          Но присесть к письменному столу, свести воедино мысли и наблюдения Луриху удавалось лишь в редкие дни перерыва между борцовскими турнирами.

          Большой немецкий порт Гамбург занимал особое место в ряду всех городов мира, где культивировалась спортивная борьба. Раз в год в этот город съезжались борцы-профессионалы. Собравшись в небольшом зальчике, без зрителей, независимые от сценариев, разработанных антрепренерами, они вели честную борьбу без подтасовок.

          Лурих в этом городе открыл счёт своим победам на международных аренах. Успешно закончился для него проводившийся здесь и международный гала-чемпионат 1912 года. Лурих завоевал там первый приз, за ним шёл, к огорчению своих соотечественников, немец Зафт, а третье место поделили между собой американец Вестергард-Смит и серб Сайков.

          Вот уже семнадцатый год выступал Георг на арене, но слава не вскружила ему головы. Он по-прежнему не шёл ни на какие сделки с комбинаторами и умел подобрать ключи к любому из противников, будь то смелый серб Сайков или огромный тевтон Зафт.

          Силе Лурих противопоставлял быстроту, грубости — гибкость и неожиданность. Когда многопудовый Зафт перевёл его в партер, Георг вынужден был встать на "мост". Зафт готовился уже навалиться на эстонца сверху, но тот, стоя на "мосту", внезапно приподнялся на метр. По-кошачьи извернувшись, Лурих подмял под себя противника. Арбитр опустился на ковёр и дал свисток: Зафт оказался на лопатках.

          Когда после матча Луриха спросили, как же ему удалось разработать подобную гибкость при таких мощных мышцах, Лурих ответил: "Очень даже просто. Занимайтесь каждый божий день, друзья! Не будете ли любезны подать мне вон тот стул?" И, скинув пиджак, встал на "мост" на узком сиденье стула.

          Георг был подлинно универсальным атлетом: он выступал не только в классической борьбе, но и в вольной, швейцарской, персидской, турецко-татарской, грузинской, эстонской. Хорошо знавший Луриха Тыну Выймула писал:

          "Он внимательно следил за позицией противника и за каждым его движением, всегда точно улавливая подходящий момент. Приёмы Луриха были стремительными и хорошо продуманными. Если какой-нибудь из них не удавался, то борец мгновенно переходил к следующему. В Лурихе не было и следа той медлительности, которая свойственна многим другим борцам, — он был художником в своей области, проводил один приём за другим без малейшей задержки, не оставляя противнику времени для размышлений... Приёмы Луриха были быстры и в то же время мягки, он никогда не причинял партнёру боли, как это делали другие борцы, которые, захватив руку противника, обычно сжимали её так сильно, что у того на глаза навёртывались слёзы."

          Немецкие специалисты, наблюдавшие за его тренировками и выступлениями, назвали его "Лурих-теоретик". Он непрерывно обновлял арсенал своих приёмов. Когда кто-то осведомился, как он рекомендует производить захват спереди, Лурих на глазах борцов превратился в педагога.

          — Необходимо различать 12 способов захвата спереди... — И после затянувшегося на 45 минут импровизированного выступления закончил:

          — Вообще-то, если быть абсолютно точным, то надо было бы выделить особо тринадцатый и четырнадцатый способы, в тех случаях, когда ваш противник...

          Один из присутствовавших при этом не без удивления написал:

          "Лурих — человек широко образованный и весьма интеллигентный. Он выработал в себе привычку к самостоятельному мышлению, которое проявляется буквально во всём, так что иной раз воспринимается как упрямство или же чудачество. В той области спорта, которую Лурих избрал полем своей деятельности, то есть в поднятии тяжестей и в борьбе, он не был ничьим учеником и является в полной мере самоучкой. Лурих досконально, поистине с научной тщательностью исследовал своё тело и создал свою собственную, разработанную до мельчайших частностей теорию развития мышечной силы человека.

          Разговаривать с Лурихом о борьбе чрезвычайно интересно, его рассуждения поучительны и весьма своеобразны. Правда, в наши дни имеется множество теорий борьбы, и ни один человек, желающий заниматься этим видом спорта, обойтись без них не в состоянии. Однако у каждого приёма и контрприёма имеет место бесчисленное количество нюансов, которые в каждом отдельном случае ещё усложняются в соответствии с индивидуальными душевными и физическими особенностями атакующего и защищающегося; и нюансы эти до сих пор никто не пытался привести в систему, ибо каждый борец надеется, что в решительный момент схватки его вывезет скрытое в каждом человеке врождённое чувство равновесия. Но Лурих-теоретик не способен примириться с таким положением, он пытается систематизировать все даже самые тонкие нюансы.

          Лурих не только атлет-борец, но и мыслитель-исследователь — своими успехами он обязан скрытым в его теле физическим возможностям, равно как и своей высокой интеллигентности, сочетающейся с ни с чем не сравнимой настойчивостью."

          Лурих был прежде всего борцом классического стиля, но он не уклонился и от того, чтобы испытать себя в новой для него вольной борьбе. Завоевав в уже упоминавшемся гамбургском турнире первое место, он поехал в Америку. Намеченная четырёхмесячная поездка растянулась на четыре года и превратилась в подлинный триумф эстонского борца.

          В новом для него виде борьбы Лурих победил Збышко-Цыганевича, Мангофа, Роллера и многих других прославленных тогда мастеров. Уступил он только чемпиону мира Фрэнку Гочу, но меньше чем через месяц в Гаване Георг Лурих дважды положил на лопатки и его...

          В скульптурах известного ваятеля Амандуса Адамсона "Калевипоэг у врат ада" и "Чемпион" запечатлён Лурих. Его фигуру считали в те годы идеальной. На Всемирной выставке во время Олимпийских игр в Сент-Луисе статуя "Чемпион" была удостоена первой премии.

          Но дельцы от спорта не прекращали своих попыток хоть чем-нибудь очернить Луриха. Борзописец "Рижского вестника", узнав, что атлета пригласил к себе в студию великий Роден, использовал этот факт для грязных инсинуаций: Лурих-де готовится водрузить самому себе памятник.

          Атлет дал достойный ответ, напомнив, что

          "...художники увидели во мне человека, хорошо развитое тело которого могло бы послужить им моделью... Такие авторитеты, как Роден, Клингер, Бегас и Вернер, не раз использовали меня как натуру для своих статуй, которые теперь можно увидеть во многих музеях Западной Европы."

          В своей книге "Выдающиеся борцы мира" историк спорта В.Беккер написал:

          "Георг Лурих может считаться феноменом в том отношении, что ему посчастливилось пройти свой жизненный путь, соединяя в себе качества как выдающегося штангиста, так и борца, и добиться звания чемпиона мира в обоих видах спорта. Этим самым он убедительно опроверг мнение, будто борец высокого класса никогда не может быть хорошим штангистом и, наоборот, выдающийся штангист никогда не добьётся замечательных результатов в борьбе.

          Благодаря своей необычайной находчивости и исключительной разносторонности, он был до войны знаменит как атлет, достигавший мировых рекордов в самых различных видах упражнений: в поднятии тяжестей он устанавливал один мировой рекорд за другим и вместе с тем так интенсивно и вдумчиво занимался борьбой, что искусство греко-римской борьбы обязано ему многими новыми позициями, приёмами и контрприёмами.

          Эти-то качества и сделали возможными победы Луриха над самыми известными борцами его времени — такими, как Гаккеншмидт, Педерсен, Понс, Вебер, Збышко-Цыганевич, Райцевич и др. Если же его иной раз и побеждали, то поражением он, как правило, был обязан прежде всего своей не в меру смелой и предприимчивой натуре, своей жажде спортивного исследователя, которая заставляла его даже в решающих схватках испытывать какой-нибудь новый приём. Лурих был спортсменом до мозга костей."

          Казалось бы, между борьбой и шахматами нет ничего общего, но, следя за Лурихом, прославленный гроссмейстер Тарраш пришёл к, казалось бы, парадоксальному выводу:

          "Спортивная борьба уже не только спорт — это целая наука, и она завоевала себе почётное место рядом с шахматами. В каждой встрече борцов словно бы заключена целая дюжина партий, каждая серия приёмов, каждый цикл атак как бы целая партия."

          Тарраш сравнивал Луриха с Чигориным, непрестанно обновлявшим свой репертуар, ошеломлявшим партнёров неожиданными ходами.

          Георг и впрямь тщательно продумывал дебют, соизмеряя его с характером соперника, подобно шахматисту, рассчитывая ходы и предугадывая пути к победе.

          В 1917 году Лурих, а также его земляк и друг, участник многих международных чемпионатов Александр Аберг вернулись в Россию. Одному из авторов этого очерка посчастливилось увидеть их в 1918 году на арене цирка Чинизелли. После таких исчезнувших ныне из репертуара "неподражаемых нумеров", как шпагоглотание, выпивание многоведёрного аквариума с тритонами и рыбками и на глазах почтеннейшей публики извержение содержимого обратно в аквариум, после пошловатых клоунов, простой люд, заполнивший ярусы нетопленого цирка, с неподдельным восторгом воспринял появление человека, который объявил выход "возвратившихся из турне кругом всего света Георга Луриха — первого, настоящего, и Алекса Аберга".

          После выступления в Питере они объехали многие города Украины и Северного Кавказа, но в Армавире их обоих свалил сыпной тиф. 22 января 1920 года не стало Луриха, а 15 февраля — Аберга.

          Известный русский силач Пётр Федотович Крылов, руководивший в 20-х годах атлетическим кружком, неоднократно вспоминал свои встречи с "Егором", как он по-свойски величал Луриха. Начиная свой урок, Крылов брал одной рукой два бульдога (двухпудовые гири с квадратным ушком), и истово крестился ими. "Лурих же, — поведал нам Федотыч, — мог осенять себя четырёхпудовым весом почитай что без счёту."

          И Крылов, и наведывавшийся в кружок ветеран тяжёлой атлетики Г.В.Бессарабов не раз сопоставляли век нынешний с веком минувшим. Когда увлечённые достижениями Луриха белгородские парни организовали атлетические кружки, то они не встретили со стороны властей никакой поддержки. Больше того, полиция преследовала эти кружки, так как их посещали слесари, полиграфисты, грузчики.

          На соревнованиях Харьковского учебного округа подготовленные по методу Луриха крепыши выгодно выделялись на фоне барчуков. Но попечитель округа Соколовский наложил своей властью запрет на соревнования по французской борьбе и тяжёлой атлетике:

          "Такому мужицкому спорту у меня не должно быть места."

          Не подействовала и апелляция к имени Луриха:

          "Для меня этот ваш чухонский бог не авторитет-с!"

          Георг Лурих ушёл из жизни в расцвете сил. Ему совсем недолго довелось жить и работать в новой России. Но и сегодня традиции замечательного эстонского борца живы в практике советского спорта, как жива память о нём.

          Народ Эстонии свято чтит славные имена своих богатырей. Уместно напомнить, что борец Мартин Клейн был единственным представителем России, завоевавшим серебро на Олимпийских играх 1912 года. История спорта не знает второго случая, когда схватка длилась бы более десяти часов (Клейн — финн Асикайнен, полуфинал).

          В 1952 году, когда команда Советского Союза впервые участвовала в Олимпийских играх, "наш Юхан", как любовно зовёт Иоханнеса Коткаса вся Эстония, стал чемпионом. Как говаривал сам Коткас, он весьма прилежно проштудировал всё наследие Георга I.

          С 1956 года в Таллин, Хаапсалу и Тарту съехались борцы трёх прибалтийских республик, соревнуясь на приз имени Луриха. На медали, вручаемой победителю, отчеканена фигура атлета, имя которого навечно вписано в летопись отечественного спорта.

[на главную страницу]