Сергей Щурко

(http://www.pressball.by/articles/author/shurko/43376)

          Он наотрез отказывается говорить о происшествии, что вынесло его имя в заголовки центральных отечественных СМИ и сделало олимпийского чемпиона героем-ньюсмейкером последних дней. Или антигероем, что, наверное, правильнее. Кто знает, может, такая "качелеобразность" жизненного пути — из кумира в почти изгои, а чуть раньше из никого да прямо в короли — просто судьба, начертанная кем-то наверху. И изменить её не могут ни лишения прав, ни увольнение из армии или даже широкое общественное порицание.

          Он отнюдь не прост, этот кряжистый борисовский паренёк, ещё вчера заставлявший нас умилённо радоваться его пекинским подвигам, а сегодня ожесточённо спорить о том, как именно следует наказать за неоднократное управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Я попробую понять его в те полтора часа, которые есть у Андрея Арямнова до тренировки, просто включив диктофон и дав ему выговориться.

          Гостиничный номер лучшего спортсмена Беларуси-2008 в Стайках (Стайки — Республиканский центр олимпийской подготовки под Минском — Сост.) кажется аскетичным: одноместная деревянная кровать да ноутбук на столике перед нею. Для разговора тесновато, и потому Арямнов приглашает меня в холл.

          Каюсь, Андрей давно уже породил у меня одну устойчивую ассоциацию. Повадками, специфичным юмором и неистребимой уверенностью в своих силах олимпийский чемпион 2008 года чем-то удивительно напоминает другого самородка земли белорусской — героя Барселоны образца 1992 года Виталия Щербо. Разве что великосветского лоска у гимнаста было побольше. Ну да у борисовчанина ещё есть время, чтобы догнать своего прославленного соотечественника, ныне живущего в Америке.

          Виталик тоже любил чувствовать себя командиром, излишней щедрости в отношении своего войска при этом, впрочем, не выказывая.

          Может, благодаря этому умению подсобрать всё, что может сгодиться, и рачительно распорядиться даже самой малой вещью они и стали лучшими из лучших на спортивных помостах, удивительным образом сочетая раздолбайский, в общем-то, характер с хваткой крепкого хозяина, знающего цену завоёванной по́том и кровью трудовой копейке.

          Копеек у Андрея уже много, и в свои 20 лет лучший спортсмен страны минувшего года имеет немало оснований гордиться собой.

          — Андрей, признайся: после оглушительно успешного 2008 года ты кого встречаешь в жизни чаще: тех, кто радуется вместе с тобой или тех, кто завидует медалям и славе юного чемпиона?

          — К сожалению, последних больше. Раза в два. Они не только завидуют, но ещё и стараются подстроить разные гадости. Наверное, не нравится то, что я не прибит жизнью и со стороны кажусь абсолютно самодостаточным.

          — Тебя это отношение как-то выводит из равновесия?

          — Я из тех людей, которых трудности только закаляют. Чем хуже складываются обстоятельства, тем сильнее я становлюсь. Впрочем, сейчас мне грех жаловаться на жизнь: всё идёт как надо. Вот только права недавно забрали. И, может, из армии уволят...

          Думаю, их у меня забрали потому, что я кому-то надоел. Или просто люди наслушались про меня дурацких сплетен и решили, что я совсем никудышный человек. Почему-то подробности никто у меня не спрашивает, все разговоры идут за спиной.

          — Сейчас у тебя есть шанс принародно развеять самый невероятный слух про олимпийского чемпиона Андрея Арямнова.

          — Даже не знаю, как тут можно литературно выразиться...

          — Да тут все свои, в принципе...

          — Расскажу историю, которой не могло произойти в принципе. Будто бы захожу я в винно-водочный отдел магазина, что само по себе, согласись, звучит как-то унизительно, бросаю на прилавок 100 долларов и требую водки. Продавщица, естественно, говорит, что валюту они не принимают, а я очень сильно огорчаюсь, хлопаю дверью и... Как бы это сказать? Короче, поливаю её с обратной стороны.

          То есть полный бред. А ещё придумали, что я разругался с тренером и собираюсь уезжать в Россию. Слух тоже невероятный, потому что в России мне было бы очень тяжело тренироваться. Там хорошего уровня команда, к тому же, я военнослужащий. Откуда все эти сплетни берутся?

          — Андрей, дыма без огня ведь не бывает. Вот, скажем, про Дашу Домрачеву я ничего подобного ни разу не слышал.

          — А кто это — Даша Домрачева?

          — Наша знаменитая биатлонистка. Надеемся, победит в Ванкувере-2010.

          — Домрачева — я даже фамилии такой не слышал... Теперь буду следить.

          Увы, не знаю, какие там основания даю для домыслов. Может, меня замечают в ночных клубах? Но разве быть в клубе — преступление? Я ж молодой парень, хочется отдохнуть, как и всем нормальным людям. Ведь ни один человек не может сказать, что был свидетелем того, как Арямнов вёл себя неподобающим образом.

          Если я прихожу в клуб, то слежу, чтобы на моём столике не стояло спиртного. Дабы пресечь все возможные слухи. Наш Борисов — город небольшой, и там почему-то хватает нехороших людей. Прибитых, если можно так выразиться. Хороших людей у нас тоже немало, но они же никого не трогают и потому их не видно. А вот остальных прямо распирает от мысли, что у меня может быть что-то плохо.

          Гаишник, забравший у меня права, говорят, целую неделю всем об этом рассказывал. Человек был счастлив, что смог меня достать.

          — Но права забрали ведь по делу, не так ли?

          — Не хочу говорить на эту тему. Впрочем, возможно, это и знак своеобразный, что на машине мне лучше не ездить. Хотя вожу её очень хорошо. Не знаю, может, пешком ходить будет лучше...

          — Пусть девушка твоя тебя возит.

          — Тоже вариант... Но она в Борисове живёт, а я сижу на сборах в Стайках. Не станешь же её вызывать каждый раз, когда нужно ехать в Минск...

          — У тебя есть авторитеты в жизни?

          — Очень уважаю своего товарища по сборной Мишу Авдеева, тоже борисовчанина. Он взрослый и мудрый. Если случится залёт, то Миша не будет истерить, как некоторые, а просто даст совет. Который и окажется самым правильным.

          Своего тренера Михаила Николаевича Солодаря уважаю за то, что он настоящий фанат штанги. И очень хороший человек. Если мы за что-то с ним берёмся, то обязательно доводим до конца. Ещё маму назову, брата...

          — После твоей победы в Пекине учителя стали вспоминать об Андрее Арямнове исключительно в положительных тонах...

          — Я не всегда был послушным учеником. И частенько срывал уроки — по причине весёлого нрава. Но когда ушёл из 22-й борисовской школы, понял, что такого замечательного учителя, как Ольга Леонидовна Вершель, уже нигде не найду. Она у нас преподавала географию.

          Знаешь, есть преподаватели, которые учат только предмету, а есть те, что помогают разобраться в окружающем мире.

          Я приходил к Ольге Леонидовне учиться, а не зазубривать непонятные правила. Которые ещё неизвестно, пригодятся в жизни или нет. Если честно, то мне никогда не нравилось учиться. Уроки не делал по той простой причине, что не мог заставить себя сесть за учебники в то время, когда приятели играют на улице.

          Впрочем, всё что нужно, я схватывал буквально на лету.

          — Говорят, не так уж и много в твоём дневнике двоек...

          — Мне их ставили в основном за поведение. Чем-нибудь выведешь из себя учителя — глядь, а в журнале уже “пара” стоит. За знание предметов я получал за год два-три “неуда”, остальные целиком были следствиями неуёмного характера. В алгебре, признаюсь, я совсем не шарил, геометрия тоже не шибко привлекала. Спасала хорошая зрительная память. Рисунок ещё начерчу, а объяснить, почему да как, было уже сложно...

          Впрочем, школу я закончил со средним баллом 5,4 по десятибалльной шкале. И считаю это нормальным результатом. Единственное, как раз по географии имел стабильные два балла. Зато потом смог изучать географию прямо на практике заграничных поездок.

          — Тебе пригодилось в жизни что-нибудь из того, что приходилось учить в школе?

          — Вообще ничего не пригодилось. Писать-читать умею, и на том спасибо. Английский? Да как все. Иностранцы меня понимают, и слава богу.

          — Выходит, школа и не нужна вовсе?

          — Не согласен. Просто мне процесс обучения не нравился. А ещё из-за недостатка знаний пришлось научиться правильно общаться с учителями.

          — Полагаю, в теперешней твоей альма-матер — университете спорта и туризма — это умение пригодилось как нельзя лучше...

          — Способность найти выход из любой ситуации считаю своим большим плюсом. Вчера, например, в первый раз пришёл на анатомию и тут же её сдал. Просто накануне взял учебник у Миши Авдеева. Там было описание каких-то мышц, я его мельком пробежал, и этого хватило для сдачи экзамена на 8 баллов.

          — Удивительный ты человек, Андрей...

          — Главное, с какими словами к людям подходишь. Улыбка, опять-таки, много значит...

          — В тяжёлой атлетике ты сейчас на 100 процентов всё понимаешь?

          — Легко могу поставить любому спортсмену правильную технику. И объяснить всё могу. Единственное белое пятно — медицина. Но в практике я разбираюсь даже чуть-чуть больше, чем некоторые тренеры. Просто когда тренер, имеющий звание мастера спорта, начинает объяснять олимпийскому чемпиону, как надо поднимать вес, превышающий мировой рекорд, то спортсмену не всё в таком рассказе кажется правильным. Хотя, если разобраться, без тренера сам работать не сможешь по-любому.

          — А почему никто из трёх белорусских олимпийских чемпионов, по существу, так и не стал тренером?

          — Думаю, потому, что спортсменам, добившимся всего, штанга просто-напросто надоела. Меня уже после 10 лет занятий тошнит, а как быть тренеру, который сидит в зале каждый день? Я-то хоть прихожу, дёргаюсь, а он просто сидит, наблюдает и чего-то там рассказывает. Ему тяжелее...

          — А мне всегда казалось, что труднее тому, кто на помосте работает.

          — Тяжело поднимать тогда, когда это переходит в работу, связанную с зарабатыванием денег. А когда всё это от души и тебе нравится, то занятие приносит только кайф.

          — Когда ты понял, что занятия тяжёлой атлетикой превратились для тебя в зарабатывание денег?

          — Когда мне начали рассказывать, что и как надо делать. Но это же не от души. Я, например, всё время хочу тренироваться. Почему же я должен отдыхать? Хотел сейчас на европейском чемпионате выступить, но тренеры посоветовали его пропустить. А я всё равно начал тренироваться. Потому что без штанги не могу долго обходиться. Душа в зал тянет.

          — Классный ты парень: я знаю не так много спортсменов, которым постоянно хочется тренироваться.

          — Месяц перед Олимпиадой держался только на морально-волевых, считал дни до начала Игр. Очень сложно было. Да и душили меня психологически, как сейчас. (Тяжело вздыхает.)

          — А может, это профилактика такая против "звездняка"?

          — Понимаешь, способ воспитания кнутом в какой-то момент перестаёт приносить желаемый эффект. То есть нужно и пряник иногда подпускать.

          — В качестве пряника тебе недавно выдали квартиру в Минске.

          — А разве я её не заработал? Кстати, несмотря на то, что пришлось пройти через многое, о чём сейчас не хочется и вспоминать. Вот если меня все поддерживали бы, то я с лёгкой душой поклонился бы им в ноги, а так...

          Людей не надо душить, им надо помогать. Тогда и результаты будут лучше. Представляешь, до Олимпиады оставалось три месяца, я находился в великолепной форме, лучшей в сборной, и вдруг услышал откуда-то, что, мол, у нас не будет двух золотых медалей, будет только одна у Рыбакова. Я так и не понял толком: то ли мне кто-то не даст завоевать медаль, то ли я сам не смогу.

          — Но это же не художественная гимнастика. Как можно не дать поднять те килограммы, на которые атлет готов?

          — Тут много вариантов. Могли постараться завистники из тренерской среды — как это сделали перед чемпионатом мира 2006 года в Доминиканской Республике. Куда мог поехать я, но отправился намного более слабый спортсмен, ставший лишь восьмым. А я даже при худшем раскладе стал бы четвёртым. Ещё могут подкинуть какую-нибудь таблетку в столовой...

          — Какой смысл своим своих же топить?

          — А как же тогда наши девчонки попались? У них ведь битва началась задолго до Олимпиады. Все знали, что никаких таблеток и препаратов не было, но потом что ни контроль, то положительная проба...

          Представляешь, какое у меня было состояние? Семь месяцев за спиной, и в последний, в предолимпийский, я только и жду — устроил кто-то подлянку или нет? А знаешь, как долго дожидался результатов своей допинг-пробы в Пекине? Я ничуть не удивился бы, если в эти три дня мне сказали бы: всё, паренёк, медаль придётся вернуть. Этот слух был всё-таки очень упорным.

          — Разобрался потом, откуда у него ноги росли?

          — Если честно, то это очень близкое окружение.

          — И всё равно не понимаю, какой резон белорусам душить своих...

          — Всё очень просто. У нас для многих спорт — это кормушка. Способ нахапать как можно быстрее и больше. Как у нас чиновники приходят на царство? Ты, говорят, уже натырил отсюда, теперь моя очередь, я буду тырить. Когда человек ворует, ему никогда не бывает много. Он забывает обо всём, и в первую очередь о справедливости.

          — Но ты, если честно, не производишь впечатления человека, у которого можно украсть безнаказанно...

          — Если меня обманывают, я ничего делать не буду. Пару фраз только кину, чтобы у обманщика в глотке камень встал. Слово ведь может на человека так подействовать, что он это на всю жизнь запомнит. Главное, правильно подобрать выражения.

          Мне хочется быть справедливым, и когда вижу подлянку, у меня аж бомба взрывается в груди. Не могу молчать.

          — Ну и когда ты последний раз за справедливость воевал?

          — Да каждый день приходится этим заниматься. Буквально вчера стоял в банке возле обменника. Идёт мужичок такой, опрятно одетый, но выпивший. А там милиционер прохаживается, и я вижу, что он до такой степени прапорщик, что дальше некуда. Типа, да кто ты такой, да я ща тебя посажу! А может, у мужичка на билет не хватает до дома, поэтому хотел в банк зайти, деньги снять? Ну спроси ты его хотя бы, чего надо. Так нет же, дорогу перегородил: мол, иди, мужик, отсюда.

          Я милиционеру говорю: “Да ты что делаешь? Обычный ведь мужик. Ну выпил трохи. А ты представь, если это твой отец был бы?”

          С моим отцом, царство ему небесное, случилась одна история. До того места, где мы раньше жили, надо было добираться на электричке. А возле вокзала есть стоматологическая поликлиника, где ему вырывали зубы, как это было заведено в советские времена, чуть ли не пассатижами. Папа сел на корточки на остановке, голову опустил — плохо ему стало. Подошёл мент и дубиной его треснул: “Ты чего тут расселся, алкаш?” А батя слова не мог сказать, потому что крови во рту было полно.

          Потом всё выяснилось, но с той поры я твёрдо понял: всем друг на друга наплевать.

          — Так ты тому мужику в банке сам дал бы денег на билет, и пусть он шёл бы стороной...

          — Если честно, мне тогда нельзя было отойти. Я с патрульными стоял. Подзадержали меня.

          — Это за что же?

          — Обычный человек юмор оценил бы и посмеялся вместе со мной, а тот прапорщик... Короче, стою, смотрю курсы валют, ну и решил пошутить, спросил у милиционера: “А вас вообще тут грабили когда-нибудь?” Того аж перекосило, чуть руку мне не оторвал. Короче, вызвал он наряд. Ситуация разрулилась, конечно, когда люди посмотрели документы.

          Но что, спрашивается, мешало этому прапору сразу в мой паспорт заглянуть? Я потом записал номер его нагрудного значка и подал жалобу. И сердце даже не ёкнуло: как ты к людям — так и они к тебе.

          Меня мама с детства учила быть справедливым, так что это во мне накрепко заложено.

          А вот ещё один эпизод из нашей жизни. Иду как-то по вокзалу родного Борисова и вдруг вижу: у человека эпилептический припадок. Пена изо рта идёт, но никому нет дела, все мимо проходят. Я этого мужичка положил на скамейку, нашёл в кармане какие-то таблетки.

          Подходят милиционеры, все такие в шоке: мол, зачем тебе это нужно? Я им говорю: “Да вы чё, давайте “скорую” быстрее сюда, человек помирает”.

          Потом, гляжу, и врачам это тоже вроде как не очень надо. Ну не видно, что они действительно хотят тому мужику помочь, а смотрят, как он одет: бедно или не очень? То есть прикидывают, достоин медицинского вмешательства или нет. Короче, жуткая картина.

          — Ты людям часто помогаешь?

          — Широкой благотворительности не веду, помогаю, чем могу. Я ведь в Борисове живу не в самом благополучном районе, но всех друзей устроил на нормальную работу. Одному моему товарищу, у которого родители глубокие алкоголики, а он сам вообще не пьёт, помог снять квартиру. А через год он встал на ноги и вернул мне все деньги. Человеку нужно было просто минимально помочь.

          Хотя, думаю, многие берут мои деньги, уже заранее зная, что их не отдадут: мол, чемпион и так не бедствует. Поэтому в долг стараюсь не давать — так легко всех друзей потерять.

          Вообще, мне всегда казалось, что зло неизменно возвращается злом, а добро — добром. Но на самом деле жизнь очень тонко устроена, её законы обойти нельзя. И если кто-то думает, что можно прожить за счёт других, обманывая их, кидая и считая себя при этом пупом земли, то он глубоко заблуждается. Придёт время, и всё воздастся. В полной мере воздастся. Я по себе это знаю. Если что-то совершал плохое, то оно потом мне непременно возвращалось.

          По молодости мы ведь много глупостей делали. Случалось, и бивали кого-нибудь — по юношескому дебилизму. Надо же было как-то время проводить с компанией. А чем ещё можно заниматься на вокзале? Ну не марки же коллекционировать...

          Хотя мне всегда нравилось фотографировать. У меня дома полно классных снимков, я и здесь, в Стайках люблю побродить с фотоаппаратом. Его, кстати, подарил человек, которому я невзначай обмолвился о том, что в детстве увлекался этим делом.

          В школе, помню, в футбольную секцию записался, но вскоре там дали от ворот поворот по причине моей неуклюжести.

          — А жаль: взяли бы тебя в команду, глядишь, играл бы сейчас в БАТЭ... (футбольная команда "Борисовского завода автотракторного электрооборудования" — Сост.)

          — Нет, слава богу, что ушёл оттуда. Не люблю белорусский футбол. В том числе и из-за того, что корреспонденты часто делают из мухи слона. Ну чего добились те же игроки БАТЭ? В чемпионате страны победили, успешно сыграли несколько международных матчей. А ажиотаж такой, будто невесть что сотворили.

          Венцом нелепостей для меня стала публикация в одном из журналов, где статью о БАТЭ поместили на одной странице с Мохаммедом Али. Ну как можно ставить рядом такие несоизмеримые величины? Это то же самое, что поставить чемпиона нашей республики на одной странице с трёхкратным олимпийским чемпионом Халилом Мутлу.

          — А кого ты уважаешь из белорусских спортсменов?

          — Уважаю вот одного футболиста, очень серьёзного, как его...

          — Александра Глеба?

          — Да. Читал его интервью — отличный и абсолютно нормальный человек. На Максима Мирного я одно время косо смотрел, слишком много рекламы ему дали. Сейчас даже такая шутка ходит: Лукашенко подарил Максиму пистолет, чтобы он застрелился.

          — Шутка, мягко говоря, неудачная. Чёрноватый юморок...

          — Согласен. Хоккей, я считаю, в нашей стране никогда не появится, потому что люди, рождённые ползать, летать не могут. Это же наблюдение, кстати, касается и футбола.

          — Это почему же белорусы летать не могут?

          — Во-первых, чтобы чего-то добиться, нужны серьёзные тренеры, причём в массовом количестве. А где они? Один, ну два, а дальше кто? Опять же футбол сегодня уже не спорт, а бизнес. Человек едва заиграл в чемпионате страны, его тут же куда-нибудь продают.

          — А мне кажется, ты, наоборот, должен за земляков порадоваться...

          — Да я и не знаю никого из них, даже на стадионе борисовском никогда не был.

          — А вот познакомишься с ними и поймёшь, что в БАТЭ играют классные ребята. И наверняка подосадуешь про себя: что же это я на них в интервью наговаривал?

          — Да я не наговариваю на них и не сомневаюсь, что они действительно неплохие парни. Просто печалит тот факт, что футболу у нас уделяется слишком много внимания. Причём не адекватно его успехам и достижениям.

          — Что же мешает вашей федерации популяризировать тяжёлую атлетику так, чтобы она могла конкурировать со всеми “неадекватными”?

          — Слабоватая у нас федерация... Ко мне тут как-то подошёл один мужик и спросил: мол, что это у вас за вид спорта такой — вышли три раза, подняли штангу за пять секунд, и всё. Он даже не представляет, какая интенсивная работа идёт за кулисами. И что надо неслабо попотеть в зале, дабы поднимать веса того уровня, на котором сейчас идёт борьба на чемпионатах мира и Олимпийских играх. Я тому мужику даже отвечать не стал.

          — А зря. Ты ведь теперь "звезда", к тебе постоянно присматриваются и всё мотают на ус. Каждый твой поступок, каждую фразу запоминают.

          — Меня иногда как в цирке рассматривают, словно хотят увидеть что-то необыкновенное. В какой-то программе сказали: мол, думали, что этот Арямнов здоровый двухметровый лоб, а он недомерком оказался...

          — Кстати, какой у тебя рост?

          — 172 см. А когда не тренируюсь — 175. Сейчас доволен и ростом, и весом. Из-за того, что долго занимался штангой, организм стал тяжелоатлетическим. Быстро вновь адаптируюсь к нагрузке, даже если долго не захожу в зал.

          — Как считаешь: у тебя уникальный организм?

          — Нет, я просто очень внимательно отношусь к технике. Именно она — залог хорошего результата. Иногда даже хочется подойти к кому-нибудь из ребят в зале и указать на ошибки. Но люди обижаются: мол, с чего это ты нас берёшься учить?

          — Планируешь со временем перейти в самую престижную, сверхтяжёлую весовую категорию?

          — Да я и в своей-то, 105 кг, всего лишь два года как соревнуюсь. Роста у меня маловато, чтобы вес набирать. Хотя, по идее, даже со 172 см у тяжей можно выиграть. Но для этого столько работать надо...

          Вес набирать — это ведь непростая вещь. Можно зажиреть, потерять скорость... Нет, не хочу я быть толстым. Надо как следует свой вес проработать. Я вот даже сейчас поднабрал пустых килограммов: это чувствуется сразу, даже ходить тяжело. Так что категория 105 кг для меня просто идеальная. Мне здесь комфортно.

          — А если понадобится переход в интересах команды?

          — Думаю, меня тяжело будет куда-то перевести, такого не случится. У нас хватает перспективных тяжей.

          — Кто из них, на твой взгляд, может прийти на смену прославленным богатырям XX века — Тараненко и Курловичу?

          — Всё зависит от самого спортсмена. Ни один тренер не сможет заставить его поднимать рекордные веса. Из сегодняшних наших ребят один вполне мог бы побить достижения Курловича и Тараненко, но у него мозгов нет. А второму просто не дано.

          — Что значит "мозгов нет"?

          — То и значит. Спортсмен, который много поднимает, должен иметь особый склад характера. Что нужно хорошему штангисту? Тренер, поставленная техника, сила и мозги. Если хотя бы одно выпадает — беда...

          — Кто самый мозговитый спортсмен из тех, кого знаешь?

          — Геннадий Олещук. Очень грамотный человек. Сейчас его в сборной нет потому, что Гену или подставили, или он сам чуток лоханулся. Он не только толковый, но ещё и очень хитрый.

          — В смысле?

          — Есть разумная хитрость, без которой трудно добиться больших успехов. Спортсмены знают, что это такое.

          — Нашим метателям хитрости, считаешь, не хватило?

          — Я не в курсе всех нюансов, что там и к чему, но, думаю, ребятам очень обидно. Не знаю, как там Девятовский, он же один раз уже был дисквалифицирован, однако Ивана Тихона жаль вдвойне.

          Трудно сказать, какой он в жизни, но то, что я видел, понравилось. Для меня Тихон настоящий спортсмен. С Девятовским я общался пару раз, но какой он человек, понять так и не смог. Наверное, было мало времени.

          — А ты всегда можешь по единственному разговору определить, что за человек перед тобой?

          — Думаю, о человеке немало можно понять даже за несколько минут. Очень многое зависит от манеры общения, от того, чего он хочет от меня, чем интересуется по жизни, какие собственные мнения имеет... Не, я нормально в людях разбираюсь.

          — Когда приходят журналисты, чего от них ждёшь?

          — Что окажутся профессионалами и не будут спрашивать чушь.

          Вот вам, то есть всем журналистам, недавний пример. Приезжала к нам на днях одна журналистка, не буду говорить, кто и с какого канала. Она мне накануне позвонила и сказала, что хочет снять сюжет.

          Спрашиваю: о чём? “Ну, что-нибудь, связанное с масленицей”. — “Простите, а я тут каким боком подхожу?” — “Не волнуйтесь, я приеду, и вы всё узнаете”. Ладно, волноваться не стал.

          Я в тот день собирался в министерство и надел строгий костюм. Думаю: дам интервью и поеду в Минск. Журналистка говорит: “Давайте пойдём в ваш спортзал”. Странное, конечно, предложение, в официальных костюмах туда обычно не ходят...

          Ну ладно, думаю. Пришли. “Надо, чтобы вы штангу поподнимали...” Пришлось объяснить, что человек, толкающий штангу в пиджаке и с галстуком, выглядит нелепо.

          Хорошо, записали пару вопросов в зале, и я присел там возле станка. А она торжественно извлекает целый пакет блинов, вручает их мне и просит что-нибудь сказать. Сама при этом толком не знает, что.

          Не стал я ничего говорить, потому что не хотел на экране выглядеть глупо. Чтобы люди, которые меня знают, рассмеялись и спросили потом: “Что это за цирк?”

          Короче, обиделась на меня та журналистка. И, уверен, рассказала подружкам, какой я нехороший и капризный. И вся ейная редакция уже наверняка думает обо мне плохо.

          — Когда ты выходил на сцену получать премию “Триумф” от Юрия Чижа, то, может, тебе хотелось пойти по его стопам? Чиж ведь тоже представляет не самый популярный вид спорта, но из борьбы вышел известным бизнесменом, главой фирмы “Трайпл”, председателем федерации, хозяином футбольного клуба...

          — В бизнесе, увы, совсем не шарю пока. Хотя после спорта в любом случае придётся чем-нибудь заниматься. У тренера первое время нормальной зарплаты, к сожалению, не бывает.

          — А что: найдёшь такого же, как ты сам, самородка, и вперёд, к сияющим олимпийским вершинам!

          — Во-первых, на это в любом случае понадобится не меньше десяти лет, а во-вторых, самородки на каждом шагу не встречаются. Даже если самородок отыщешь и будешь нормально к нему относиться, нет гарантии, что этот парень в один прекрасный день не скажет: “Ну всё, я хочу учиться и быть умным”. Будет обидно, хотя его вполне можно понять.

          — Слушай, а может, поэтому к тебе так предвзято и относятся, чтобы ты никогда не говорил ничего подобного?

          — Тут другой случай. Все знали, что я с детства люблю спорт и мечтаю в нём что-нибудь выиграть.

          — Похоже, ты выиграл в нём не всё, раз заявил со сцены того же “Триумфа”, что собираешься стать лучшим спортсменом страны ещё не раз.

          — Если буду такими же темпами продолжать, то обязательно ещё раз постою на том почётном месте.

          — Андрей, расскажешь про твою девушку?

          — А что рассказывать? Надеюсь, будущая жена.

          — А когда женишься, кто в семье станет главой?

          — Я, конечно. Во всяком случае хочу, чтобы точку ставил мужчина. Но если жена предложит вариант лучший, чем мой, я всегда его приму. Самое главное, чтобы человек мог достойно уступать. Некоторые этого делать не умеют и упорно идут в глупости до конца.

          — Как, кстати, зовут будущую жену?

          — Оля.

          — Чудесное имя.

          — А то... Мы познакомились, когда ещё пешком под стол ходили.

          — Ты ей часто проигрываешь в оценке жизненных ситуаций?

          — Мы редко ругаемся, но если Оля видит, что я не прав, умеет объяснить мне ошибку. И тогда я принимаю её доводы.

          — Свадьба-то скоро?

          — Нет. Нужно всё хорошо обдумать.

          — А чего ж думать? Вы всю жизнь, считай, вместе.

          — Всё равно ещё молодые. С возрастом понятия меняются, нам надо ещё повзрослеть.

          — Ну а когда всё-таки пойдёшь под венец, закатишь пир горой а-ля Максим Мирный или обойдёшься скромными товарищескими посиделками?

          — Будут только самые близкие и друзья. Из посторонних о свадьбе никто даже не узнает. Если у меня потом в интервью какой-нибудь корреспондент спросит: “А есть ли у вас девушка?”, отвечу: “Так я уже женат...”

[на главную страницу]